Неточные совпадения
А — кто еще равен ему в разноплеменном сборище людей, которые перешептываются, оглядываются, слушая, как один из них, размахивая
рукою, читает какую-то бумагу,
прикрыв ею свое
лицо?
Привалов пошел в уборную, где царила мертвая тишина. Катерина Ивановна лежала на кровати, устроенной на скорую
руку из старых декораций;
лицо покрылось матовой бледностью, грудь поднималась судорожно, с предсмертными хрипами. Шутовской наряд был обрызган каплями крови. Какая-то добрая
рука прикрыла ноги ее синей собольей шубкой. Около изголовья молча стоял Иван Яковлич, бледный как мертвец; у него по
лицу катились крупные слезы.
Дверь тихонько растворилась, и я увидал женщину лет двадцати, высокую и стройную, с цыганским смуглым
лицом, изжелта-карими глазами и черною как смоль косою; большие белые зубы так и сверкали из-под полных и красных губ. На ней было белое платье; голубая шаль, заколотая у самого горла золотой булавкой,
прикрывала до половины ее тонкие, породистые
руки. Она шагнула раза два с застенчивой неловкостью дикарки, остановилась и потупилась.
Стало совсем темно, так темно, что в нескольких шагах нельзя уже было рассмотреть ни черной земли на солонцах, ни темных силуэтов деревьев. Комары нестерпимо кусали шею и
руки. Я
прикрыл лицо сеткой. Дерсу сидел без сетки и, казалось, совершенно не замечал их укусов.
Она была вся зеленая, и платье, и шляпа, и
лицо с бородавкой под глазом, даже кустик волос на бородавке был, как трава. Опустив нижнюю губу, верхнюю она подняла и смотрела на меня зелеными зубами,
прикрыв глаза
рукою в черной кружевной перчатке без пальцев.
Вот он завидел дачу, встал в лодке и,
прикрыв глаза
рукой от солнца, смотрел вперед. Вон между деревьями мелькает синее платье, которое так ловко сидит на Наденьке; синий цвет так к
лицу ей. Она всегда надевала это платье, когда хотела особенно нравиться Александру. У него отлегло от сердца.
Он в первый раз назвал её так, пугливо оглянулся и поднял
руку к
лицу, как бы желая
прикрыть рот. Со стены, из рамы зеркала, на него смотрел большой, полный, бородатый человек, остриженный в кружок, в поддёвке и сиреневой рубахе. Красный, потный, он стоял среди комнаты и смущённо улыбался мягкой, глуповатой улыбкой.
В его памяти навсегда осталось белое
лицо Марфы, с приподнятыми бровями, как будто она, задумчиво и сонно
прикрыв глаза, догадывалась о чём-то. Лежала она на полу, одна
рука отброшена прочь, и ладонь открыта, а другая, сжатая в пухлый кулачок, застыла у подбородка. Мясник ударил её в печень, и, должно быть, она стояла в это время: кровь брызнула из раны, облила белую скатерть на столе сплошной тёмной полосой, дальше она лежала широкими красными кружками, а за столом, на полу, дождевыми каплями.
Я боролся с Гезом. Видя, что я заступился, женщина вывернулась и отбежала за мою спину. Изогнувшись, Гез отчаянным усилием вырвал от меня свою
руку. Он был в слепом бешенстве. Дрожали его плечи,
руки; тряслось и кривилось
лицо. Он размахнулся: удар пришелся мне по локтю левой
руки, которой я
прикрыл голову. Тогда, с искренним сожалением о невозможности сохранять далее мирную позицию, я измерил расстояние и нанес ему прямой удар в рот, после чего Гез грохнулся во весь рост, стукнув затылком.
И вот пред ним женщина — босая, в лоскутках выцветших на солнце одежд, черные волосы ее были распущены, чтобы
прикрыть голую грудь,
лицо ее, как бронза, а глаза повелительны, и темная
рука, протянутая Хромому, не дрожала.
Искаженные
лица, разорванные платья запрыгали в коридорах, и кто-то выстрелил. Замелькали палки. Персиков немного отступил назад,
прикрыл дверь, ведущую в кабинет, где в ужасе на полу на коленях стояла Марья Степановна, распростер
руки, как распятый… он не хотел пустить толпу и закричал в раздражении...
Она опустилась с презрением и тревогой, холодно двинув бровью. Томсон,
прикрыв лицо рукой, сидел, катая хлебный шарик. Я все время стоял. Стояли также Дюрок, Эстамп, капитан и многие из гостей. На праздник, как на луг, легла тень. Началось движение, некоторые вышли из-за стола, став ближе к нам.
Маленькие
руки поднесли мне зеркало; на голове очутился платок, и, так как я не знал, что с ним делать, Молли взяла мои
руки и забрала их вместе с платком под подбородком, тряся, чтобы я понял, как
прикрывать лицо.
Потрясая
рукой, он вытянул ее свирепым движением. Дюрок быстро взял
руку Варрена выше кисти, нагнул вниз, и… и я неожиданно увидел, что хозяин квартиры с яростью и мучением в
лице брякнулся на одно колено, хватаясь другой
рукой за
руку Дюрока. Дюрок взял эту другую
руку Варрена и тряхнул его — вниз, а потом — назад. Варрен упал на локоть, сморщившись, закрыв глаза и
прикрывая лицо.
Молли как бы очнулась. В ее глазах заиграл свет, она встала, потерла лоб, заплакала, пальцами
прикрывая лицо, но скоро махнула
рукой и стала смеяться.
Но вижу я, что его благообразное
лицо судороги подёргивают и
руки человека трясутся. Скоро он
прикрыл лавочку благочестия своего, быстро убежав куда-то.
Генерал (Татьяне). Пошлите его ко мне, я буду в столовой пить чай с коньяком и с поручиком… х-хо-хо! (Оглядывается,
прикрыв рот
рукой.) Благодарю, поручик! У вас хорошая память, да! Это прекрасно! Офицер должен помнить имя и
лицо каждого солдата своей роты. Когда солдат рекрут, он хитрое животное, — хитрое, ленивое и глупое. Офицер влезает ему в душу и там все поворачивает по-своему, чтобы сделать из животного — человека, разумного и преданного долгу…
Я снял с себя пальто и
прикрыл ее озябшие плечи; она, боясь показаться в мужском пальто смешной и некрасивой, засмеялась и сбросила его, и в это время я обнял ее и стал осыпать поцелуями ее
лицо, плечи,
руки.
Его тусклые и воспалённые глаза старика, с красными, опухшими веками, беспокойно моргали, а испещрённое морщинами
лицо замерло в выражении томительной тоски. Он то и дело сдержанно кашлял и, поглядывая на внука,
прикрывал рот
рукой. Кашель был хрипл, удушлив, заставлял деда приподниматься с земли и выжимал на его глазах крупные капли слёз.
Савелий сердито выдыхнул из груди весь воздух и резко повернулся к стене. Минуты через три он опять беспокойно заворочался, стал в постели на колени и, упершись
руками о подушку, покосился на жену. Та все еще не двигалась и глядела на гостя. Щеки ее побледнели, и взгляд загорелся каким-то странным огнем. Дьячок крякнул, сполз на животе с постели и, подойдя к почтальону,
прикрыл его
лицо платком.
С жестом глубокого отчаяния
прикрыл Лука Иванович
лицо руками и, опустившись на кресло, сидел так несколько минут. Он просидел бы еще, но кто-то дотронулся
рукой до его плеча.
— Ты ее так дурно не клади, — говорил один из мужиков, высокий человек с круглым, улыбающимся
лицом, принимая из
рук горничной шкатулку. — Она ведь тоже денег стòит. Что же ты ее так-то вот бросишь или под веревку — а она и потрется. Я так не люблю. А чтобы всё честно, по закону было. Вот так-то, под рогожку, да сенцом
прикрои, вот и важно.